Когда ваш Друг и любимый Господин уходит…(котомания)

 
Он никогда на вас не повышает голос… он не спорит с вами, не обзывает вас дурой, не раздражается по непонятным причинам, он мало требует… он любит вас безмолвно и преданно… ему нужно совсем немного внимания и ласки… вы это цените и готовы сами прислуживать ему вечно…
Но, вот однажды, он молча и без предупреждения исчезает из вашей жизни… вы в отчаянии, не знаете, что думать: то ли он на вас обиделся, то ли где-то его лучше приласкали, то ли он попал в автомобильную аварию?.. А, может, его украли инопланетяне? 
Вы обыскались его уже, где только могли. Самое интересное то, что никто ничего не видел и не знает! Словно его и не существовало вовсе… 
Вот так исчез и мой Возлюбленный Господин… 
Как он был красив!.. Как интеллигентен и воспитан, как нежен и ласков… Мы понимали друг друга без слов…
Женщины, увидев его, восхищенно замирали, не имея силы отвести от него взгляд, а мужчины смотрели с нескрываемым уважением… 
Одна моя знакомая в экстазе шептала: «Какое лицо!.. Боже мой, как он божественно красив! А взгляд!.. Голливудские актеры меркнут перед ним, как звезды перед солнцем!..»
Да, таков был мой Пухман… Он садился за стол, когда все завтракали, обедали и ужинали, и молча ждал своей порции, с нескрываемым интересом наблюдая за сервировкой стола. Он не мяукал, не выпрашивал, а с достоинством ждал. Когда ему казалось, что о нем долго не вспоминают, он мягко и скромно помещал кончик лапы на край стола… Я подносила ему ко рту кусочек колбаски и он её аккуратно и не спеша брал из рук и, так же, не спеша, ел. 
На это стоило посмотреть! Да что говорить! Голубая кровь! 
А как он утром будил нас! Он не орал и не требовал. Тихонько подбирался к самому уху и начинал настойчиво мурчать. Боже мой, это же надо было ещё и знать человеческую анатомию! Где у нас находится это ухо, чтобы мы услышали, как следует! 
И кто скажет после этого, что они глупы?!! Кто, я вас спрашиваю??? 
Да это же сверхразумные существа! 
Изредка, когда он возвращался с улицы слишком уж голодный, он подходил ко мне и куда-то звал, нежно мурлыкая. Я отрывалась от компьютера и шла за ним следом. Он приводил меня на кухню к холодильнику, и начинал тереться о его белые сытые бока… 
Его любили и уважали даже собаки… а это уже много чего значит!
Три года мы были счастливы его присутствием в нашем доме. Но вот уже месяц, как он исчез… я могу думать всё, что угодно… вплоть до того, что он сам был инопланетянином, ангелом, или божеством, которое вознеслось на небеса, лишь только ему здесь надоело или его позвали… 
Иногда он мне снится… взгляд его печален… я просыпаюсь утром и плачу. 
Некоторые грубые существа вот как отзываются о кошках: «Кошки это мерзкие маленькие существа, лохматые (иногда лысые) дикие и очень хитрые. Обычно они не строят свой дом, а живут в домах у людей. Используя людей кошки, стали доминирующим видом домашних животных на планете Земля. Люди их кормят, поят, работают за кошек, носят их на руках практически, делают за них все. Неблагодарные хитрые и коварные кошки только и делают что едят, пьют, спят, гуляют по ночам и орут песни.»
Вы согласны с этим мнением? Я – решительно нет!
А вот это ближе к истине будет:

«Предназначение кошки - сидеть и вызывать восхищение.» Джорджина Стрикленд Грейс

«Котята рождаются с закрытыми глазами. Они их открывают примерно через шесть дней, осматриваются, а потом закрывают их снова и так проводят большую часть своей жизни.» Стивен Бейкер

«Собака, если её позвать, немедленно прибежит; кошка примет ваше приглашение к сведению и рассмотрит его позже.» Мэри Блай

«Кошки самим своим существованием опровергают утверждение, что все на свете создано для человека.»
Пол Грэй

«Человек культурен настолько, насколько он способен понять кошку.»
Бернард Шоу

«Только кошки знают, как получить пищу без труда, жилище без замка и любовь без треволнений.»
У. Л. Джордж

«У кого есть кошка, тот может не бояться одиночества.»
Даниель Дефо

«Если у вас есть кошка, вы возвращаетесь не в дом, а домой»
Пэм Браун

«Бог создал Кошку, чтобы у человека был тигр, которого можно погладить.»
Виктор Гюго

«Кошка - крошечный лев, который любит мышей, ненавидит собак и покровительствует человеку.»
Оливер Херфорд

«Кошка постарается удержаться на ваших коленях, даже когда вы встаете со стула. До последней минуты она надеется, что у вас проснется совесть и вы сядете обратно.»
Пэм Браун

«Собрать стадо из баранов легко, трудно собрать стадо из кошек.» (Сергей Капица)

Сегодня учены считают, что дальний предок домашней кошки—это ливийская, или пятнистая, кошка — африканская родственница европейской дикой лесной кошки. Да и само слово «кошка» пришло к нам из Северной Африки. И немецкое «катце», и английское «кэт», и французское «ша», как и испанское «гато», да и арабское «кутта» — все они произошли от слова «кадис», так называли этого пушистого мышелова нубийцы в Северной Африке. По всей вероятности, в Древнем Египте кошку, в подражание ее мяука-нию, звали «мау», по той же причине китайцы стали называть ее «мао».
В древнеегипетской мифологии кошка играла немаловажную роль. Прежде всего кошка олицетворяла богиню Бастет, которая считалась покровительницей плодородия и материнства, а также богиней радости и веселья. Ее изображали обычно с телом женщины и головой кошки. В подобном обожествлении проявилось, наверное, и восхищение человека чистоплотностью кошки, ее заботливостью о своих котятах. Почти у каждого египтянина была дома кошка—за ней ухаживали как за самым дорогим существом. Если в доме начинался пожар, кошку выносили из огня даже раньше, чем детей. Когда она умирала, вся семья надевала траурные одежды, пела погребальные песни, а в знак горя люди выщипывали себе брови. Умершее животное натирали благовонными маслами и бальзамировали—только тогда, по представлению безутешных хозяев, душа их любимой кошки могла вновь вернуться в ее тело. Мумию кошки заворачивали в пестрое погребальное платье, укладывали в маленький гроб из дерева, бронзы или известняка, а затем хоронили на специальном кладбище. Чтобы кошка хорошо себя чувствовала в загробном мире, к ней в могилу клали игрушки и даже мумии мышек. В 1890 г, археологи нашли целое кошачье кладбище вблизи Бубастиса. Исследуя останки найденных там животных, ученые пришли к выводу, что они уже во многом отличались от диких кошек. Кошки находились под особой охраной: если человек случайно, а тем более умышленно, убивал кошку, это каралось смертью. Персидский царь Камбиз во время войны против фараона Псаммети-ха III воспользовался этим. Он велел своим воинам поймать как можно больше кошек и привязать их к щитам. Военная хитрость удалась: египтяне сдались. Они считали, что лучше проиграть битву, нежели ранить или убить это почитаемое животное.

Лично я считаю, что если кто-то вызывает у нас чувство любви, то он того заслуживает… 
И это относится к нашим кошкам … и котам, естественно. 
А если кто-то грубый называет их бесполезными тварями, то я отвечаю, что они своё дело знают… 
Вот хоть бы и это – подавать знаки: «Жеманный кот, на печке сидя, Мурлыча, лапкой рыльце мыл: То несомненный знак ей был, Что едут гости». А. С. Пушкин 
 

Целлофан

Летящие, могучие,
  Прозрачны, не видны,
  И мстящие неправедным,
  Пластично сложены.
  И мрак им как товарищ,
  Невиданны они,
  Фантомы для возмездья,
  Не Дракулы сыны.
  (Федор Витрыло)
   

Над лесом висела полная белая луна. Сегодня она была просто ослепи-тельной. Старый бомж Василек возвращался домой знакомыми тропками через завалы городской мусорки. 
Он плелся, не спеша, внимательно, можно сказать, профессионально вглядываясь в таинственные очертания всех этих « гор и ущелий”. Свалка на западной стороне граничила с лесом. Там, на границе, на краю леса у Василька был дом. Настоящий дом. И даже старая верная жена ждала его каждый вечер у очага. Все, как положено. 
Хотя уже пришли первые декабрьские морозы, старики не волновались. В землянке было тепло. Да и дров в лесу хватало. 
Василек вынырнул из-за огромной кучи мусора и увидел, что дома у не-го гости. У костра сидело двое: его Наташка в живописном наряде из разно-цветного тряпья (до сих пор любит принарядиться) и элегантный господин в черном пальто и шляпе. 
“Опять этого кровососа принесло…» 
Старик молча присел у огня, стараясь согреть свои озябшие черные скрюченные пальцы… В тишине потрескивали дрова, а странная троица сиде-ла, уставившись на пляшущие языки пламени и, словно не замечая друг друга. Наиболее интересен был господин в черном элегантном наряде.  
Он был молод, бледен, задумчив… Его облик был романтичен и загадо-чен. 
Взгляд старухи казался совершенно безразличным и отрешенным. На появление своего мужа она и бровью не повела. Только периодически подбра-сывала полено в костер и опять застывала, как древняя мумия в своем магиче-ском разноцветном одеянии. 
В это время совсем недалеко послышался протяжный тоскливый соба-чий вой. Молодой человек внимательно прислушался, склонив голову набок, и нежная улыбка осветила его лицо. 
-Мама, - обратился он, наконец, к старухе, - эту зиму вы здесь не пере-живете… Вы умрете от голода и эти милые собачки вас сожрут… Я предлагаю вам последний раз. 
Старуха молчала. 
-А по мне, так лучше сдохнуть, - отозвался Василек.
-Зря вы так, Василий Петрович… Вы просто не понимаете… Но я ведь вам уже объяснял. Потом еще благодарить будете, уверяю вас… 
-Шел бы ты, парень, - буркнул недовольно старик. – Мы с женой вправе сами распоряжаться своей судьбой. 
Молодой человек криво улыбнулся. Выражение лица его стало злове-щим. 
-Да уж представляю ваше распоряжение… Не буду лицемерить: ваша судьба мне безразлична, но она – моя мать… смею вам напомнить… 
-Мне жаль, что я твоя мать, - горестно промолвила старая женщина, не поднимая глаз. 
-Убирайся к своему Дракуле, Валентин… Видишь, матери мучительно больно твое присутствие… 
Казалось, Валентин сделался еще бледнее. 
-…Может быть, вы еще поймете, что я хотел, как лучше, - прошептал он еле слышно. Затем медленно встал на ноги, поднял воротник пальто, словно озяб, и в следующую секунду исчез. Только крошечный вихрь завертел перыш-ком на опустевшем месте… 
-Наташа, - после долгого молчания виновато молвил старик, ласково по-глядывая на пеструю мумию, - я сегодня совсем пустой… Что-то странное про-исходит: исчезли крысы. Я не видел ни одной. …Может, завтра поймаю… М-м-да-а… но это очень странно… Мы сегодня остались без ужина. 
-Ничего, - тихо ответила Наташа. – И так уснем, старый. Пойдем, уже поздно… 
И она направилась в землянку. 

  * * * 

Это действительно было странно: уже несколько дней старик не видел ни одной крысы. Куда же они пропали? Кстати, и собаки и кошки куда-то ис-чезли… 
Василек забеспокоился, сердце затрепыхалось, как рыбка, пойманная в сети. «Беду чует, сердечко, беду… Ах, что я скажу Наташе?.. Что же теперь де-лать? В город идти?.. но это очень далеко… Целый день только дорога зай-мет… Наташу одну надолго нельзя оставлять, а с собой взять… нет, она не дойдет… больная… Ах, да, придумал: нужно попроситься на мусоровоз… Не-бось, возьмет который…» 
Удрученный старик долго объяснял молчаливой жене сложившуюся си-туацию. Ему казалось, что она не совсем понимает нависшей над ними опасно-сти. Но зря он так считал. 
-Вася, Вася… да нас в городе в первый же день прибъют… ты вспомни, какая там конкуренция! А мы старые, слабые, - заговорила, наконец, Наташа. – И, неужели ты, старый, боишься голодной смерти? А может, твоя жизнь тебе кажется такой сладкой, что тебе жаль с ней распрощаться?.. А?.. Я лучше в этой землянке сдохну, чем буду дергаться в этот нена вистный город. Ну, ты, конеч-но, как хочешь.., - прибавила она тихо и замолчала. Последние силы ушли на эту взволнованную тираду… 
Василек пристыжено сопел. 
-Да, Наташка, умна ты. А я и забыл об этом. …Ведь ты все молчишь… Но… ведь кушать хочется!.. Только что, сию минуту захотелось… да так силь-но.., - застонал старик. 
Но Наташка уже опять погрузилась в отрешенное молчание. 

  * * * 

Елена Степановна как-раз подкрашивала ресницы на левом глазу, когда зазвенел телефон. Вызов. На двадцатом километре южного шоссе – дорожно – транспортное происшествие. 
“Как не вовремя,” - подумала молодая женщина, нанося коралловую по-маду на капризный изгиб. 
-Витек, заводи мотор, - окликнула она в окно молодого шофера. 
-Есть, - браво отозвался Витек и через несколько секунд уже урчал мо-тором новенькой неотложки. 
-Елена Степановна, вы с каждым днем все красивеете! – заигрывал па-рень, мастерски изображая восхищение на лице и в голосе. 
Фельдшерица лениво улыбнулась и засмотрелась на носок своего но-венького кожаного ботиночка. “Красиво, - удовлетворенно подумала, - не хуже тех, что Ольга за две тысячи купила.” 
За городом Витек прибавил скорость. 
После первых морозов опять потеплело, но разгулялся порывистый про-мозглый ветер, сеялся мелкий-мелкий дождик и в кабине казалось очень уютно и тепло. 
Елена мечтательно провожала взглядом мелькающие за окном серые пейзажи. 
-Гляньте-ка налево! – воскликнул Витек, резко сбавив газ. 
На сырой обочине у края леса сидел какой-то старый бродяга с таблич-кой на груди. 
-Написано: я умираю от голода, - в замешательстве передал шофер со-держание надписи. 
-Мы же не благотворительная помощь, а медицинская, - раздраженно бросила Елена. – Давай быстрее, нас люди ждут!
Витек смущенно выровнял машину, но больше не разговаривал. Молча смотрел вперед. 
На месте аварии было двое потерпевших: один уже отдал концы, а дру-гой отделался легким испугом. 
“Ну что ж, - подумала Елена, - меньше забот…» 
На обратном пути Витек вдруг резко затормозил около застывшего под ветром и дождем старика. Молча ухватил какой – то сверток на сиденье и вы-скочил из кабины. 
-На вот, подкрепись, - сунул ему свой обед, что утром заботливо приго-товила и упаковала мама. Спотыкаясь и подскальзываясь, быстро побежал об-ратно. 
Фельшерица криво улыбнулась. Минут пять ехали молча. 
-Я вот такая же сердобольная была… Лет десять назад. Ничего, и ты привыкнешь… У каждого человека своя судьба, не нами написанная… 
-…Неужели? А как же доброта, сострадание? Или это уже атавизмы? Как вы считаете?
-…Молодой ты еще. Глупый. Да-да-да. Можешь на меня обижаться, но ты только продлил его страдания, вот что я думаю. 
-Ах, в-о-о-н оно как! Значит, выходит, по-вашему, сострадание – это со-гнать их в кучу и расстрелять, чтобы долго не мучились! Так, что ли? 
-…Может и так, - немного помолчав, упрямо бросила Елена, глядя в ок-но.
-Грех это, что вы говорите… Ведь их есть Царствие Небесное!.. 
-Чье? – неожиданно вспыхнула Елена. – Этих самых? С чего ты взял? 
-Ну как же! Ведь сказано: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царст-вие Небесное”. 
-Мы просто неправильно понимаем высказывание «нищие духом”! – возмутилась Елена. -…Хватит! Прекратим эту бессмысленную дискуссию!.. 
-Как вам будет угодно, - спокойно ответил парень. Он почувствовал, что пока победа осталась за ним. 

  * * * 

Василек тупо смотрел на сверток, лежащий у него на коленях. Негну-щимися пальцами попробовал развернуть. 
Пахучие пирожки, вареные яйца, яблоки… Прижал пакет к груди и, с трудом поднявшись, заспешил к жене. 
“Вот так вот и буду выходить сюда каждый день… Добрые люди най-дутся.» 
Он не думал о том, что в зимний день немудрено и застыть навсегда на этой скользкой тоскливой обочине. Запах свежих пирожков с капустой тонкой струйкой поднимался из свертка и щекотал в носу, вызывая на глазах слезы умиления, а в желудке – спазмы. 
Наверное, еще кто-то учуял этот волшебный запах. Кто-то, у кого нюх еще тоньше. Потому что оно вылетело из зарослей густого кустарника прямо под ноги старику . Василек от неожиданности не смог удержаться на ногах. Па-дая, выронил сверток, и голодные собаки в мгновение ока разнесли даже ябло-ки и бумагу. 
Кто-то долго и жалобно всхлипывал, лежа недалеко от таинственной землянки, что приютила и согрела в этом страшном холодном мире двух при-шельцев из Царствия Небесного. Слабых, беззащитных, не умеющих бороться за свое существование, потому что в том мире, из которого они приблудились, этому не учат…
Наконец, Наташа показалась из землянки. Она заждалась мужа. Да и на душе стало как-то уж очень тревожно. Долго он сегодня. Еще замерзнет. 
Прихрамывая, отправилась навстречу, и вскоре нашла его невдалеке между деревьями. 
-Э-эх ты! Предатель! Сам надумал это сделать? Без меня? Пойдем, вме-сте будем подыхать, веселей будет… 
Она растолкала Василька, который долго не мог объяснить, что случи-лось с ним. Только начнет рассказывать, так и зальется слезами, как ребенок. 
Только дома на своем диване из пластиковых бутылок он, наконец, ус-покоился. 
Наташа сидела на своем, таком же, диване и рассказывала трогательную историю из своей далекой юности. Обычно молчаливая, сегодня разговорилась, чтобы отвлечь мужа от мыслей о еде. 
Василек тихонько лежал, прикрытый ворохом рваных тряпок. Малень-кое окошко в потолке цедило на эту груду хлама чахлые лучики предзакатного света. Кое-где вспыхивали, играючись, ворсинки из люрекса, словно драгоцен-ности на царском ложе.
-Наташа, - прервал ее речь Василек, - ты знаешь, я вот почему-то вспом-нил… столько раз видел, как крысы жрут целлофановые пакеты… чего они их жрут?.. и собаки тоже… если пакет чем-то съедобным пахнет… И ничего – не дохнут… 
Наташа замолчала. 
-Наташа, ты в бога еще веришь? Ведь не любит он нас, правда? …А мо-жет, и нет его?! – слабым голосом продолжал старик. 
Наташа с усилием поднялась и отошла в угол, который служил им кух-ней. Нашла алюминиевую побитую миску, ножницы, ворох целлофановых клочьев, села на диван и начала аккуратно нарезать целлофан в миску мелень-кими лоскутками. Нарезав полную миску, она нашла в углу бутылку, на дне ко-торой желтело пару ложек масла, вылила его туда же и тщательно перемешала. 
-Это салат, Вася… из капусты… 
Зачерпнула ложку и отправила в рот. Кое-как проглотила… потом еще, еще… запила водой и протянула миску старику: 
-Вкусно! Попробуй! 
Тот недоверчиво, но заинтригованно следил за этим священнодействи-ем. 
-Вася, вот мы и узнаем, как нас Бог любит… больше, чем крыс, или меньше? 
Наташины глаза блестели, как агатовые бусинки, а голос возбужденно дрожал. Что-то юное послышалось в нем, словно любимая песня из далекого прошлого прорывалась через какофонию радиоволн. 
Василек, как зачарованный, привстал на локте и принялся запихивать в себя «салат из капусты”.  
Странное возбужденное состояние охватило и его. Он поглядывал на жену, в глазах которой прыгали смешинки, и нашел этот вечер удивительно ин-тересным и даже веселым. Тем более, что чувство голода пропало, исчезло, ис-парилось, улеглось, улетучилось… И вообще… о чем это он? А что это такое – голод? Что-то из прошлой жизни?.. 
Сны перепутались с явью… Что-то случилось со временем… У Наташи было такое чувство, будто только вчера она сидела в школе за партой, но в то же время, вчера они жрали целлофан, как крысы… Память одинаково остро и четко преподносила эпизоды из далекого прошлого и вчерашнего… 
Малость побаливала голова, как-будто с похмелья. Но совсем малость… а в остальном самочуствие было отличным: нога не болела почти, голод ушел… кажется, навсегда. 
-Наташа, - проснувшись поздно утром, удивленно приподнялся Василек на своем ложе, - а ведь этот целлофан так и останется в желудке? Он же не пе-реваривается, правда? Что же теперь будет? 
Тревожные нотки послышались в его голосе. 
-Ты плохо себя чувствуешь? – спокойно спросила жена. 
-Да-а… вроде нормально. И есть не хочется. 
-А я себя чувствую даже лучше, чем обычно… А может, наши желудки приспособились?.. Я когда-то читала в газете, что один человек пил какую-то страшно ядовитую кислоту, как воду… Да и вообще… человек, он ко всему может приспособиться в экстремальных условиях. …Я думаю, что нам не по-мешает и сегодня заправиться «капустным салатом”. Слава богу, этого добра везде хватает. 

  * * * 

Валентин возник около землянки перед самым Новым годом. Не выдер-жал, все-таки… Когда-то, еще до того, как он добровольно стал вампиром, он был хорошим сыном. Правда, неудачливым в жизни. Может быть, это и было главной причиной его превращения. 
Бывает же так… В самую трудную минуту жизни, когда ускоряется хо-ровод мыслей, в основном, суицидального характера, вдруг появляется Некто, и начинает что-то предлагать… 
Предложение было омерзительным, оно вызывало отвращение, но… суицид вызывал страх. И Валентин согласился. Теперь он не жалел об этом. Хотя… каждая форма жизни имеет свои нюансы… 
У него до сих пор еще было чувство сострадания. Он даже жалел свою жертву и ему приходилось убеждать себя, что так всем будет лучше… Ему бы-ло до сих пор жаль мать. Он пришел сегодня к ним с подарками. Больше не бу-дет ничего им предлагать, просто отдаст эти продукты… 
Но землянка была пуста. Определить, давно ли она пуста, было трудно. Странно… только старик ходил каждый день на промыслы, а мать всегда оста-валась на месте со своей больной ногой. 
Может, они умерли от голода? 
…Не похоже. Никаких следов трупов. Валентин вошел внутрь землянки и замер. Закрыл глаза, прислушался. Медленно, осторожно ощупывал запахи. Их почти не было, кроме запаха старых грязных тряпок и целлофановых ош-метков в углу. 
Но нет!.. что-то есть. Здесь, все-таки, кто-то был недавно. Это даже не запах! Это энергетический отпечаток в пространстве… Почувствовать его мог только Валентин.
Он немного забеспокоился. Только потому, что не мог определить, кто оставил отпечаток. Да с его то возможностями, что позволяли, как говорится, видеть след шмеля в воздухе! 
“Ну что ж, прикинемся ветошью и подождем разгадки!” 
Но Новогодняя ночь приближалась к рассвету, а ничто нигде не шелох-нулось. валентин в смятении удалился.

  * * * 

Тем временем, на шоссе, что пролегло мимо городской свалки, участи-лись автомобильные аварии. Машины по непонятной причине сьезжали с шос-се и переворачивались. Но это еще ничего. Было несколько машин, которые просто стояли на дороге, а в салоне находились мертвые водители и пассажиры. На шоссе начали дежурить посты милиции. 
Но как-бы в насмешку, характерные аварии переместились на другие участки дороги. Среди водителей началась тревога и паника. Следов насилия на трупах не было, смерть, по большей части, наступала в результате удушья. Это было тем более непонятно, потому что часто двери и окна салонов были откры-ты. 
Милиция сбилась с ног, власти растерянно разводили руками. События не прояснились, а еще больше затуманились после того, как остался живой сви-детель. В машине «Скорой помощи” погибла медик Елена Степановна Новиц-кая, а шофер Виктор Троценко остался жив. Он долго находился в состоянии глубокого шока. Но когда смог говорить, следователь не знал, что и думать об услышанном. 
“…вдруг, откуда ни возьмись, на переднее стекло ляпнулось что-то про-зрачное… полупрозрачное… похожее на целлофановый мешок, что ли… Я ус-пел затормозить. Открыл дверь, вылез, и только протянул руку, чтобы убрать этот мусор, как оно молниеносно взмыло вверх… А в следующую секунду я увидел огромную полупрозрачную птицу, которая метнулась в открытую каби-ну. Елена Степановна даже крикнуть не успела, как лицо ее облепило прозрач-ной пленкой…» 
-Почему же вы не бросились на помощь? – удосужился задать, наконец, вопрос, обескураженный следователь. 
-Понимаете.., - смутился Витек, - там была не одна птица!.. 
-Нет?? А сколько?? – насмешливо поднял брови мент. 
-Другая набросилась на меня, но…в последний миг как-то застыла в воздухе, стала похожа на туманное облако, вроде чье-то лицо там было… очер-тания слабые… 
-Лицо? Чье же? .. 
-…Я вроде где-то видел его. Похоже на старого бродягу, которого я раньше встречал на этом шоссе… 
Витек замолчал и надолго задумался. 
Его отправили на обследование в больницу. 
Где-то через месяц объявился еще один живой свидетель убийства. В машине ехал мэр города и еще три чиновника. Машина съехала на обочину, даже не перевернувшись. Все погибли от удушья, кроме мэра, который особо прославился среди жителей города своим яростно-заботливым отношением к бомжам. 
Но и этот не смог рассказать ничего вразумительного. 

  * * * 

-С этими бороться даже мы не сможем, дети мои, - молвил Дракула, уд-рученно склонив голову. – Я вынужден это признать. Они решили отомстить всему человечеству, потому что ненавидят свою теперешнюю форму еще больше, нежели ту.., бомжескую...  
Они методически уничтожат всех людей. Кого помилуют, тех превратят в Целлофан. Это угроза нашему существованию… Разве что переключимся на животных…
На этом слове Дракула брезгливо сморщился.
-Что же делать? – зашумели, заволновались Дети Дракулы.  
-Есть надежда с ними договориться. Единственный шанс. Это зависит от одного из наших… Только на тебя уповаем, Валентин, - сказал Дракула, проси-тельным жестом положив руку на грудь.
Все повернули головы в ту сторону, куда смотрел их Господин. 
Бледный молодой человек в черном пальто и шляпе печально кивнул.
-Хорошо. Я сделаю все, что в моих силах. Но… я не могу ничего гаран-тировать. Моя мать всегда была очень принципиальна.

 .19 августа 2006 г.

ИЗЯ (желательно читать с одесским акцентом)

Изя не знал, что у него когда – нибудь выпадут зубы. Он даже не догадывался, что такое бывает. Но, когда это случилось, он и не думал сдаваться. 
Оказалось, что пищу можно и целиком глотать. Только немного помять деснами. Конечно, от этого вкус теряется…
  Но, Изя прожил такую жизнь, что многим и не снилось, что ему пришлось пережить!
Ведь он подкидыш. Неизвестно, чей и откуда… Добрые люди нашли его в глубокой канаве, под лесом. Почти что новорожденного.
От голода он так отощал, что даже непонятно, как эта женщина услышала его слабый писк. Вытащила его оттуда, ругаясь и причитая, принесла домой.
Накормила, напоила. 
  С тех пор Изя очень жаден к еде, просто ненасытен. Он всегда хочет есть. Даже когда не хочет. Вероятно, это нервное.
  У женщины было еще двое малышей, таких, как он. Своих. Видимо, из – за этого она не могла оставить его у себя.
Вскоре пришел чужой человек и забрал Изю. Принес в свой дом. Так Изя остался жить в его семье. 
  Воспитывали его поначалу очень строго. Но, наверное, так нужно было.
Изя в детстве был очень хил, плаксив, бледен, обжорлив… Он ел до тех пор, пока его не начинало рвать. Поэтому пищу от него прятали. Давали только разумную порцию.
Еще у него была задержка роста. И, когда его ровесники выросли, и вообще перестали расти, он все еще выглядел малышом. Говорили, что это какая – то болезнь.
  Но Изя теперь думает, что это все от стресса, пережитого в канаве. Все считают, что такой несмышленыш, каким он был тогда, не мог понимать всего происходящего с ним. Но Изя лишь улыбается горько. Ведь это не их выбросили в канаву, а его, и ему лучше знать - и про голод, и про тепло.
  Изя всю жизнь жмется к теплой батарее, а летом старается быть подольше на солнце. 
Пускай смеются. Им не понять. И слава Богу!
  Впрочем, попозже Изя, все – таки, вырос. Когда уже никто не ожидал. Наверное, точно, все это от нервов.
Изю часто ругали за неряшливость, но он никак не мог понять, какое им дело до его грязной рожи. И на него махнули рукой: Неисправим!
Но… Пришла минута, когда Изя понял, что значит быть чистым и красивым. Однажды он обратил внимание на то, как все восхищаются его сводным братом: называют красавчиком, сюсюкают, тискают, целуют. Кое – кто даже старается угостить его чем – то повкуснее.
И тогда Изе открылось: чистым да красивым быть выгодно! 
Он стал мыться. Он вымывался до блеска.
И что же? Теперь все заметили, что Изя – красавец! Их удивлению не было конца.
Теперь от него не отходили брезгливо в сторону, не отмахивались, а старались даже прикоснуться. Несмело с непривычки.
  Изя не глуп. Он отлично уяснил все их предпочтения и симпатии. Ну что ж, каждый день помыться не так уж трудно. 
  Сейчас Изя уже старик, и жизнь прошла более – менее благополучно. Наверное, Бог решил, что достаточно с него канавы в детстве.
Он до сих пор обожает тепло, и каждое утро, в теплое время года, Изя встречает восход солнца. Каждый вечер долго смотрит на закат, пока оно не скроется.
Он размышляет о том, что, так же, как солнце приходит и уходит каждый день, так и он пришел в этот мир и вскоре покинет его. Пока не родится его душа вновь.
  «Только б не попасть в канаву», - думает он с содроганием.
В одном Изя изменился к старости. Он стал чуть менее прожорлив, но…
  - Изя, Изя, - слышится мужской голос – иди сюда, старый хрыч! Быстрей! Кис – кис – кис! Изя – а!
Изя встрепенулся:
  «Хозяин зовет. Наверное, жрать даст!» - молнией промелькнула догадка, и вот он мчится со всех лап к порогу. 
Хозяин щедро бросает ему селедочных объедков. Вкусно. Изя любит селедку. Да, Изя все любит. Это сводный брат Пухмантович привередлив в еде.
«Просто, не клевал его еще жареный петух!» - презрительно думает Изя о сером, пушистом красавце, которого хозяйка вечно таскает на руках.  

Ф. В. (2007 г.)

ВелоВован

     Наш Вованчик - принципиальный велосипедист. Он любит природу и свой чистенький велосипед, который не дымит и не загрязняет атмосферу. Новый год(2009) он встречал в Крыму с друзьями, которые тоже велофанаты. Там у них была гонка и веловосхождение на вершину Димерджи. Вот молодцы!

И я, наконец, вспомнила про Новый Год. А то, у людей в блогах - ёлочки да Деды Морозы, а у меня - ни слова... :-) 

глава из повести "НИКАК"

Только вымысел, мечтанье,
Сонной мысли колыханье,
Безутешное страданье –
То, чего на свете нет...
(Николай Заболоцкий)

В автобусе было всего несколько человек. Я поспешно уселась в уголке на заднем сиденье и затаилась, словно прячась от погони. У меня болела голова, подташнивало. Я еле сдерживала позывы к истерическому рыданию. «Какие у меня слабые нервы!» - промелькнула мысль.Но равномерное жужжание автобуса постепенно укачивало, и я не заметила, как задремала. Долго ли коротко я спала, не знаю, но очнулась, наверное, от тишины. В полумраке салона прикорнули усталые сиденья, избавившиеся от пассажиров. Одна дверь неподвижного автобуса была открыта. Кроткое сияние усталых фонарей проникало внутрь. Мне очень не хотелось двигаться, но нужно было как-то добраться домой. Найти такси, если повезет.

Я соскочила со ступеньки и оглянулась по сторонам в поисках такси.
Лунная ночь сверкала на многочисленных золотых куполах, возвышающихся среди многоэтажных кирпичных домов.
«Это же не мой городок!.. это прямо какой-то Париж!... Куда ж меня завез этот автобус?» Я вспомнила, что не заметила названия рейса на автобусе, когда садилась. Да и не до того было. Лишь бы уехать поскорей от злого места…
«Как он зовется? Я не знаю поблизости такого большого города… такого дивного…»
Автобус стоял посреди улицы, явно не волнуясь о правилах парковки и уличного движения. Водитель куда-то исчез вместе с пассажирами. Никаких такси нигде не видно.
А город манил к себе. Он шептал и звал пройтись уютными чистыми улочками… И ночь была светла, как день, и нигде ни души…
Ноги понесли меня сами. За углом шептались березы и я хотела их подслушать. Но это мне ничем не помогло, потому что они просто пели свою шорохливую песенку. Голоса их звучали беззаботно, беспечно…
Цветы на клумбах сонно посапывали… А многоэтажки вскоре сменились низенькими симпатичными домиками, которые ютились в узеньких улочках.
«Здесь, пожалуй, и авто не проедет, - подумала я и уселась на газон. – Посижу, пока все спят и не видят, что я мну травку под чужими стенами. Да хоть и полежу!» И я опять уснула сном праведника в неизвестном городе под чужим забором, до самого утра.
Когда я проснулась, ярко сияло солнце и воздух был наполнен словами и смехом, весёлыми восклицаньями, звуками песен… Я вспомнила все происшедшее и испугалась, что меня увидели здесь лежащей посреди улицы. Я приподнялась и хотела вскочить на ноги, но вдруг заметила около себя поднос, на котором зеленая чашечка распространяла вокруг себя сладостный аромат кофе. Рядом с ней пыжилась румяная ванильная булочка с изюмом, разрезанная и смазанная маслом.
Под навесом у ближайшего домика пожилая женщина раскладывала свой товар на прилавке: хлеб, булки, кексы, ватрушки, печенье… От всего этого разносился запах просто божественный.
Она поправила косынку и добродушно спросила: «Ну что, дочка, отдохнула? Выпей кофейку с булочкой! Голодная, наверное?»
-Спасибо вам большущее, - смущенно ответила я. – Очень вкусно пахнет, прямо с ума сводит… А как этот город называется?.. Понимаете, я не местная… я случайно…
-Что значит, не местная?.. Разве ты не чувствуешь, что ты, наконец, домой попала? Ты же горевала всю жизнь, что чужая везде, что нету места, которое бы тебя любило?! А теперь попала в свой город и не чувствуешь этого???
Я так и не донесла булку ко рту, застыв от её слов, сказанных так просто, без пафоса…
Слёзы сами собой побежали по щекам, и, глубоко всхлипнув, я откусила булку. А потом сказала с набитым ртом: «Я почувствовала, что мне здесь хорошо… но, не поверила. А как называется этот город?»
-А называй, как хочешь! Его на картах нету. Но случайные люди сюда не попадают! Только избранные.
-Так… может, это – Рай?
-Может, и он…
-А где же тогда Ангелы?
-А перед тобой кто?
-Точно… - сказала я, - кто ж ещё может бездомного, безродного накормить да напоить?
Женщина весело улыбнулась.
Тем временем, улочки заполнялись покупателями. Торговля шла бойко, но как-то необычно… Они вроде для забавы это делали…
Я медленно пошла между прилавками, разглядываясь и прислушиваясь. Я чувствовала себя легко, непринужденно. На меня никто не обращал внимания… но, парадокс, это не вызывало чувства одиночества, а наоборот…
Потом я вышла в парк. Я шла и думала: «Это город, излучающий счастье… почему не быть такому?! Я попала сюда и могу здесь жить… мне так хорошо здесь! Я никогда не была так счастлива! А… вон и мой дом!!!»
Я увидела скромный, маленький домик, утопающий в зелени, и неожиданно вспомнила его!.. Так бывает, что-то увидишь и думаешь-гадаешь: «Я же знаю это место! Или я тут уже была, или это мне снилось?» Вот так было и в этот раз. Мне мучительно вспоминалось, что я здесь жила! Хотя воспоминания были такие зыбкие, нечеткие, словно речная волна, но они были!!!
Я прошла между зелеными ветками, нависшими над тропинкой (казалось, они разветвились так из-за долгого отсутствия хозяев). Легонько толкнула дверь и она открылась. В доме было пусто и тихо. На полу лежали скромные, милые такие домотканые дорожки, посреди гостиной стоял круглый столик, накрытый плюшевой скатертью в ярких цветах. А на столе стояли розы. В простой стеклянной вазе.
Это был мой дом. Я здесь жила всегда, только забыла. Каким-то образом попала в тот мерзкий городишко и забыла свою родину. Может, где-то в аварию попала да память потеряла… как во многих фильмах бывает.
Я обошла все комнаты, постепенно вспоминая всякие мелкие детали обстановки. Открыла ящик письменного стола и увидела там свои рукописи… Я перелистала их и удивилась: так много было уже написано, но, почему-то, выпало из памяти. А теперь проступало фрагментами…
Потом мне захотелось приготовить себе обед. Я призадумалась, где же мне взять продукты? За какие деньги они покупаются? Немного поразмыслив, я взяла с собой папочку с рукописями и пошла в город.
Странный человечек в зеленом колпаке, похожий на карлика, продавал изысканные фрукты. Я спросила его, где находится какая-нибудь редакция или издательство?
-Вы хотите предложить им свой товар? – с любопытством спросил он.
-Да, у меня накопилось уже достаточно много рассказов. На целую книжку.
-Так давайте меняться, - сказал он. – Вы даете мне свою книжку, а я буду целый месяц поставлять фрукты к вашему столу! Я – заядлый книгочей. К тому же, давно не читал чего-нибудь новенького. А о чем ваши рассказы?
-О жизни… о любви, о чудесных приключениях.
-Это же моя любимая тема! Если они мне очень понравятся, то я буду поставлять вам фрукты не месяц, а несколько месяцев!
-По рукам, - сказала я.
Продавец фруктов навалил мне целую корзину своего товара и я её радостно потащила домой.
Мне не казалось, что это унизительно: обменять рукописи на фрукты. Наоборот, здорово, что читатель из первых рук выхватывает твои сочинения в обмен на свой товар! Он трудился, пока вырастил свои апельсины, а я ночами не спала за своим письменным столом. И наш обмен вполне справедлив.
И я вспомнила киоск в мерзком городишке, разговор о литературных журналах, которых никто не покупает. Вспомнила редакторов, которые не платили авторам за их труд… И вздрогнула от страха: хоть бы не проснуться там опять…